Гийом Аполлинер - Мост Мирабо [билингва]

Жан Кокто, пришедший в тот день проститься с другом, впоследствии записал: «Красота его была столь лучезарна, что казалось, мы видим молодого Вергилия. Смерть в одеянии Данте увела его за руку, как ребенка». Если вспомнить, что именно Вергилий был певцом страстной любви, в которую безжалостно вторгалась современная ему жизнь с ее авантюрами и войнами, то эта метафора окажется не случайной и перекличка титанов, как и случается в культуре, обретет весомый и закономерный смысл.

Попытка представить лирику Гийома Аполлинера в двуязычном издании предпринимается, насколько нам известно, впервые. Попытка эта в определенном смысле рискованная, поскольку стихи Аполлинера далеко не всегда подходят для прямого адекватного перевода и нередко требуют особых решений — в языке и в подтексте, учитывая возможные реминисценции и поэтические аллюзии. Стихи Аполлинера открыты разным истолкованиям и прочтениям — в этом их сложность, в этом их притягательность для переводчика.

По-русски Аполлинер звучит уже почти семь десятилетий, начиная с блистательных переводов Бенедикта Лившица; в разное время к лирике французского поэта обращались П. Антокольский и М. Ваксмахер, Э. Линецкая и Ю. Корнеев, М. Кудинов и Г. Русаков, А. Гелескул и Б. Дубин, И.Кузнецова и Н. Стрижевская… Переводчик настоящей книги признателен их работе и опыту, благодаря которым безусловно существует такое понятие, как «русский Аполлинер».

Здесь, в этой книге, читатель не найдет многих известных стихов Аполлинера, и это понятно: любому переводчику свойственно переводить прежде всего то, что его роднит с иноязычным поэтом. В настоящем издании больше представлен тот Аполлинер, который стал завершителем классического периода французской поэзии; певец «нового лирического сознания» должен стать достоянием будущей билингвы.

Тем более что двуязычные издания поэзии уже прочно вошли в наш литературный обиход, — основу этому положила вышедшая в 1969 году на французском и русском языках антология «Французские стихи в переводе русских поэтов XIX–XX вв.», составленная Е. Г. Эткиндом. В предисловии к антологии ее составитель, в частности, замечал: «Русская школа поэтического перевода основана на утверждении: непереводимость отдельных языковых элементов безусловна, но столь же безусловна переводимость поэтического произведения как целого, как словесно-художественной системы».

Научная, художественная и просветительская деятельность Е. Г. Эткинда сыграла значительную роль для многих, кто занимается переводом поэзии, в том числе для переводчика этой книги, который с благодарностью посвящает ее памяти своего учителя.

Михаил Яснов

PREMIÈRES POÉSIES

Ранние стихотворения

(1896―1910)

POÉMES DE LA JEUNESSE

Юношеские стихотворения

Au ciel

О ciel, vétéran vêtu de défroques,Après cinq mille ans tu nous sers encor,Les nuages sont les trous de tes loquesLe grand soleil est ta médaille d'or!

Contemplant toujours les mondes baroques,N'es-tu pas lassé du banal décor?О ciel, vétéran vêtu de défroques!Après cinq mille ans tu nous sers encor,

Parfois là-haut tu dois rire de nous,Qui gesticulons, poussons des cris rauquesQui prions et nous traînons à genouxPour avoir la gloire ou d'autres breloques?О ciel, vétéran vêtu de défroques!

Небо[1]

О небо, ветеран в одних обносках,Ты служишь нам уже пять тысяч лет,Лохмотья туч торчат из дыр сиротских,Но солнце — орден, знак твоих побед.

Глядишь на земли — что, не скучен лоск ихБанальных декораций, пошлый свет?О небо, ветеран в одних обносках,Ты служишь нам уже пять тысяч лет.

Тебе, должно быть, весело вверхуОт наших криков, жалоб, жестов броских:Тщеславье и другую шелухуТы видишь в душах, низменных и плоских…О небо, ветеран в одних обносках!

Моrt de Pan

Flore et le chaud Phébus revenaient sur la terre,Toujours les flots grondants se brisaient sur Cythère,Et la blonde Vénus, adorée en ces lieux,Dans son temple écoutait le chant des hymnes pieux.

L'Olympe s'emplissait. Le Maître du tonnerreMandait tous ses enfants qui venaient vers leur père.Une étrange terreur était alors aux cieux;Les puissants immortels étaient devenus vieux.

Mais tout à coup le ciel s'abîme dans l'espace,Et la race divine en un instant trépasse,Cependant qu'une voix crie au monde confus:

«Jésus va naître enfin et son règne commence;U naît pauvre à Bethléem; son royaume est immense:Pan! le Grand Pan est mort et les dieux ne sont plus!»

Смерть Пана[2]

С небес вернулся Феб; пора на отдых Флоре;К Цитере[3] ластилось раскатистое море,И белокурая пособница страстейВенера слушала, как гимн слагают ей.

Олимп наполнился. Но Громовержец вскореОбеспокоенно возвысил голос в хоре —Он перепуганных зовет своих детей:Грозит бессмертным смерть, грядет исход их дней!

И небо вздрогнуло от слухов непривычных,И пробил смертный час для всех богов античных,И чей-то крик взлетел до самых облаков:

«Родился Иисус! Его настало время!Бессмертен только он, рожденный в Вифлееме!Пан умер! Умер Пан! И больше нет богов!»

Aurore d'hiver

L'Aurore adolescenteQui songe au soleil d'or,— Un soleil d'hiver sans flammes éclatantesEnchanté par les fées qui jouent sous les cieux morts, —L'Aurore adolescenteMonte peu à peuSi doucement qu'on peutVoir grelottanteRosir l'aurore pénétréeDe la fraîcheur de la dernière vêprée.Et le soleil terne, enchanté,Se montre enfm, sans vie,Sans clarté,Car les fées d'hiver les lui ont ravies,Et l'aurore joyeuseHeureuse,MeurtTout en pleursDans le ciel étonnéQuasi honteuseD'être mère d'un soleil mort-né.

Зимняя заря[4]

Заря-юница,О солнце грезящая, лишь о нем одном, —А зимнее светило чуть искрится,Как замороженное, в небе ледяном —Заря-юницаРазгоняет мракТак медленно, что можно видеть, какОна от холода багрится,И утренник ознобом обдаетЕще не пробужденный небосвод.И вотНа свет выходит тусклое созданье,Как будто зимних фей печальный хороводПохитил у него сиянье.И юная заря,Еще горя,Но слезы утирая,Теряет краски, умираяНа небе декабря,Которое, стыдясь, глядит унылоНа им рожденное, но мертвое светило.

STAVELOT

Ставло

L'amour

L'anneau se met à l'annulaireAprès le baiser des aveuxCe que nos lèvres murmurèrentEst dans l'anneau des annulairesMets des roses dans tes cheveux

Любовь

Кольцо на пальце безымянномЗа поцелуем шепот грезВся страсть признания дана намВ кольце на пальце безымянномВколи в прическу пламя роз

* * * (S'en est allée l'amante…)

S'en est allée l'amanteAu village voisin malgré la pluieSans son amant s'en est allée l'amantePour danser avec un autre que luiLes femmes mentent mentent

* * *(Улетела моя щебетунья…)

Улетела моя щебетуньяОт меня под дождем проливнымВ городок по соседству улетела моя щебетуньяЧтобы там танцевать с другимЧто ни женщина лгунья лгунья.

* * *(Je ne sais plus ni si je l'aime…)

Je ne sais plus ni si je l'aimeNi si l'hiver sait mon péchéLe ciel est un manteau de IaineEt mes amours s'étant cachsPérissent d'amour en moi-même

* * *(Люблю ли я ее не знаю…)

Люблю ли я ее не знаюПростит ли мне зима грехиНа небе шуба дождеваяЛюбови прячутся тихиИ гибнут от Любви сгорая

Acousmate

J'entends parfois une voix quiète d'absenteDire de petits motsQui font que j'aimerai chaque douleur présenteEt tout l'espoir des prochains maux

Mots finissant en el comme le nom des angesО puérilitésLe ciel que l'on médite et le miel que l'on mangeFraîcheur du miel ô ciel d'été

Отзвук

Напев коротких слов призыв из тихой далиПорой ловлю впотьмахОн мне любовь дарит в сегодняшней печалиНадежду в завтрашних скорбях

Слова где «эль» в конце как отзвук небосвода[5]О простотаТрель вдумчивых небес хмель вожделенный медаКак хмель душист как трель чиста

Le bon sommeil